Генеральная репетиция • мои ответы для опросника Вали Фетисова

[toiida]

(дописанная, исправленная версия, 30 мая — 2 июня 2018 г.)

Анна:

Почему бы вы остались дома? Постарайтесь ответить максимально развернуто.

Чтобы не развлекаться, а заниматься полезными и слегка неприятными вещами на компьютере, вести деловую переписку. Но этот визит был запланирован заранее.

Тереза:

Что в сегодняшнем мире кажется вам самым безотлагательным и почему?

Переход на раздельный сбор мусора в Москве и МО, например. Но таких локальных безотлагательностей много. Ещё Москве необходимо много-много шелтеров, шелтеры для ЛГБТКИ.

Анна:

Сколько вам лет?

38.

Ольга:

Расскажите, как вы можете обозначить свои приоритеты?

Карьера/правильная работа сейчас на первом месте. Личная жизнь и общение на задворках.

Зарина:

Что бы вы почувствовали, если бы вы пришли сегодня в музей, а он оказался закрыт? Почему?

Неудовольствие, поехал бы по делам. Не сегодня, так потом бы сходил, так что это не очень бы меня расстроило. Если бы я пришёл, и вдруг выяснилось, что два дня назад на этой выставке ввели запрет на фотографирование, — вот тогда бы я расстроился раз в шесть сильнее.

Карен:

Если бы у вас была возможность что-нибудь законодательно запретить, что бы вы запретили?

Контактные зоопарки, продлять по несколько раз срок эксплуатации старых, опасных атомных электростанций, пассажирских самолётов и пароходов.

Максим:

Как вы считаете, значение какого явления, или предмета в современной культуре сильно преувеличено? Почему?

Русской мизантропной литературы XIX века, общества потребления, «Телеграм(м)а»...

Дарья:

Что нельзя показывать на выставке?

Для меня неприемлемо сильное ограничение по продолжительности пребывания одного посетителя внутри какой-нибудь инсталляции вроде одной или двух минут. На такие выставки я просто не хожу, то есть запрещаю их для себя.

Артем:

Какой критерий для вас является основным для определения того, является ли объект или идея произведением искусства?

Это очень простой вопрос, но критериев в этом вопросе не один, а где-то три. Статистически основным из них является ситуация, когда художник, признанный каким-либо художественным сообществом в качестве своего художника, объявляет что-либо своим новым произведением. Этого достаточно, особенно если идёт речь не о каком-то суперзамкнутом, неконтактирующем со всем остальным художественным миром сообществе.

Наталья:

На ваш взгляд, кому здесь принадлежит главная роль? Почему вы так думаете?

Где здесь? В художественном сообществе центральной фигурой по-прежнему остаётся художник. Ну или ещё коллективный художник (художественный круг).

Дарья:

Какое произведение искусства особенно впечатлило вас в детстве и почему?

Скорее всего музыкальное. Если обратиться к воспоминаниям, то память подсказывает лишь ошеломление от собственных рисунков. По воспоминаниям родственников — какой-то балет, не знаю какой. Пара трагических фильмов — про лагеря смерти и про уход жителей из деревни, обречённой быть затопленной при строительстве гидроэлектростанции.

Катя:

Какие ритуалы есть в вашей жизни?

Без наводящих вопросов ничего вспомнить не могу. В некоторых торговых центрах я хожу только по лестницам и никогда не пользуюсь эскалаторами. Годится?

Варвара:

Чувствовали ли вы себя когда-либо униженным, оказавшись перед произведением современного искусства? Как это произошло?

Если инсталляция состоит из одних зеркал, то смотреть на многочисленного себя неприятно, но вряд ли унизительно. Про какие-то ну очень поверхностные и глупые работы можно сказать, что они меня якобы оскорбляют/коробят, но это будет лишь (пустая) фигура речи.

Катерина:

От чего вам было смешно – на выставке, на лекции, на перформансе или в кино?

Видеоарт иногда бывает смешной. Во время перформансов никогда не было смешно. Хотя нет, вспомнил одно исключение: на условно издевательском хэппенинге «Памяти Элвиса Пресли» в 1999 году в ЦДХ было смешно. В кино — на комедийных моментах или когда уж чересчур фальшивая и громоздкая трагическая сцена. На лекциях смешат или лекторы, или казусы, или неадекватные вопросы из зала в самом конце.

Варвара:

Что и почему в этом проекте вас тронуло, вызвало негодование или совершенное непонимание?

Тронуло: очень понравился фильм Апичатпонга Вирасетакула. Без очень понравились очередная «стираная» картина от Джессики Уорбойс, живопись Маттиаса Вайшера, Люси Маккензи, Таубы Ауэрбах и Эндрю Грасси, «Маскировка» А. Боэтти, инсталляция Эи Аракавы, обе работы Лиз Дешен, фотографии Дэнниса Адамса, реконструкции Саймона Старлинга, фильм Фила Коллинза, скульптура Луиз Буржуа (что внутри работы Майка Нельсона), коллажи Валида Раада. Довольно выигрышно смотрелась А. Паперно — прямо выросла в моих глазах. Приятно неожиданно было увидеть портрет Ии Саввиной Г. Петрусова.    ████████    Вызвало негодование: лёгкое негодование вызвали низко повешенные экспликации, которые удобно читать, только если встать перед ними на колени. Макроструктура выставки — зачем сначала заставлять просматривать третий этаж, чтобы потом ни времени, ни эмоций не оставалось на второй. 

Катерина:

Расскажите, от какой работы в проекте вам стало не по себе – тревожно, страшно или грустно?

Именно таких эмоций не было. Небольшие раздражение, разочарование, досада были.

Катерина:

Бывало ли вам стыдно или неловко за автора? Как это произошло?

Наивный нонконформизм Вадима Сидура иногда выглядел неуместно. За хореографию в квир-оммаже «Саломания» было заметно неловко. За П. Пепперштейна эпизодически бывает неловко и стыдно (зелёные флаги как раз тот случай). За Йинку Шонибаре — постоянно неловко. Когда художники увлекаются темой НЛО и астрологическими схемами — рутинно стыдновато. «Коллективные действия», Urban Fauna Lab и Александра Галкина представлены не пойми чем (здесь неловко за команду кураторов), Тимур Новиков висит такой весь из себя лишний.

Дарья:

Что бы ваша мама сказала об этой выставке?

От неё слова доброго не дождёшься. Модильяни бы ей понравился. С вероятностью 10% её бы покоробила живопись, сделанная при помощи робота-пылесоса.

Эльза:

Что вам показалось "неотрепетированным" на выставке?

Рыбки не плавают; очень не хватало Джорджа Кондо в зале с Мареллой Аньелли; третий «зал» на втором этаже (Кеннеди Браун и Кьяра Фумай) явно провалился.

Екатерина:

Не показалось ли вам, что организаторы выставки от вас чего-то ждали? Чего?

То, что я буду пользоваться лифтом. То, что я буду спускаться по третьей, узкой, неведомой лесенке, а не по той, по которой я до этого поднялся. Ну а в целом организаторы выставок всегда считают, что зритель ничего не понимает в искусстве, ничего не видел, и никогда не станет смотреть видео полностью. Поэтому я для них всегда кто-то лишний и непонятный.

Мария:

Какой вопрос вы бы задали кураторам выставки?

Как был сформирован пул работ. Почему вы считаете, что подбор работ из этого пула для выставки на втором этаже — не кураторская работа?

Никита:

Комфортно ли вам быть в роли зрителя? Постарайтесь ответить максимально подробно на этот вопрос.

Нет. Мешают медиаторы, их тексты, вереницы настойчиво звонких медиаторов, смотрители, низко висящие экспликации. Кстати, на этой выставке практически не мешаются другие зрители. Нелепые пояснения в экспликациях тоже отвлекают на злорадство. Кубики пяти цветов ассоциируются с ДНК и всё такое.

Филипп:

Куда вы собираетесь пойти после «Генеральной репетиции»?

Покупать оффлайн билеты в кино (Beat Film Festival).

Михаил:

Зачем производить знание в эпоху его избытка?

А у человечества есть что-то ещё помимо знания? Избыток знания не наблюдается, если что. Знания и сфера предоставления знаний — это то, что будет расти в цене с опережением (избыток — это ведь экономический термин, не правда ли?). Вдобавок, знания/информация это то, что на текущий момент удваивается за какой-то отдельно подобранный период, кажется этот период составляет три года, но тут я плохо помню. При таких признаках говорить о насыщении/перенасыщении знаниями не очень аргументировано.

Нонна Газаева:

Почему вы выбрали именно эту выставку из списка других событий сегодня?

Потому что её надо было сфотографировать для архива (я пришёл сюда в третий раз). Потому что большая, международная, сделанная v—a-c.

Анна:

Откуда вы узнали о проекте «Генеральная репетиция»?

Из прессы. Или из рассылки MMoMA. Пропустить сообщения о такой выставке для меня маловероятно.

Эмили:

Говорят – искусство может изменить мир. А что музей может для этого сделать?

Наращивать международный обмен. Не делать выставок типа «Тема еды/шляпы/оружия в русском искусстве». Устраивать больше встреч с художниками.    ████████    Я не посмотрел, кто задавал вопрос, и ответил так, как можно было ответить местному музейному работнику. Переотвечаю: работать на разную публику и разные скорости восприятия ПИ (произведений искусства). Не одновременно, а делать разные выставки для по-разному смотрящего придуманного зрителя. Выставки-блокбастеры оценивать по одним критериям (и не частить с блокбастерами), экспериментальные выставки — по другим, тихие архивные — по третьим, междисплинарные — ещё как-нибудь.    █    Не вестить на советы маркетологов.    █    Если в вашем городе есть проблемы с мигрантофобией, нужно постараться придумать, как сделать выставку, на которую могли бы прийти люди, совершившие переезд, или их дети.    █    Всерьёз прислушиваться к требованиям Guerilla Girls. Например, «Генеральная репетиция» создавалась специально для Москвы. Москва — это город, где довольно сильны расистские настроения. Роль «цветных», «людей второго сорта» для широкой московской публики выполняют а) люди, ассоциирующиеся с Центральной Азией; б) большинство народов Кавказа; в) рома. Из приблизительно ста пятидесяти художников, чьи работы представлены в вашей экспозиции, почти никто к этим группам не относится. Кажется, лишь одна инсталляция сделана в соавторстве с художником, которого можно проассоциировать с Грузией. То есть мы видим вполне себе ку-клукс-клановскую «белую» выставку.    █    Иногда нужно позволять художникам устраивать в паре залов почти что частные вечеринки для своих друзей.

Дарья:

Собираясь прийти сюда, что из вещей вы брали с собой? Чем воспользовались? Без чего не смогли обойтись на выставке?

Брал минипланшет, фотоаппарат, подушку, чтобы вставать на колени, MP3-плеер с наушниками, чтобы затыкать уши при приближении медиатора с кружком своих слушателей. Пользовался всем, кроме плеера.

Катерина:

О чем вас не спросили?

По счастью, о моём гендере (или ещё хуже — о поле). Были ли на выставке лишние работы. Какие работы, на мой взгляд, будет очень трудно отправить со второго на третий этаж, а какие никто ни за что не отберёт для показа на втором этаже.

Валя:

О чем бы вы спросили других посетителей?

Какие у них впечатления от Люси Маккензи. Каких любимых художников они повстречали на выставке.

Катерина:

Вы устали после всего этого?

В третий раз ходить просто — выставка сворачивается и становится удобной, небольшой.

Все вместе:

Спасибо!