▼

Галина Змиевская, тренерка по фигурному катанию: — Джонни, ты первый в моей жизни ученик-гей, я не знаю, могу ли я на тебя кричать, как на других моих мальчишек? Или мне лучше с тобой ласково и нежно? Вера Кричевская, «Гомофоб не играет в хоккей», The New Times № 8 (277) от 11 марта 2013 г.

Лесбиянка и олимпийская спортсвумен, чемпионка России, пожелавшая сохранить инкогнито: — Я думаю о том, чтобы открыться. Если попаду на Олимпиаду в Сочи и выступлю с хорошим результатом, скорее всего, откроюсь. А потом и другие подтянутся. Я хочу гордиться собой, такой, какая я есть, так же как мои коллеги из других стран. И в Pride House в Сочи я обязательно пойду, если он всё же будет работать. Вера Кричевская, «Гомофоб не играет в хоккей», The New Times № 8 (277) от 11 марта 2013 г.

recommended

В начале недели у меня было две (не персональные) новости, которыми я хотел поделиться, сейчас я это сделаю с большим опозданием.

---

В «Нью-Таймс» вышла отличная статья о националистическом митинге на Манежной — кажется, это лучший материал, который в этом еженедельнике когда-либо публиковался.

---

Вторая новость оказалась будоражащей и подтухловатой. Наконец кто-то (Пьер Накен) догадался акционировать отдельные художественные работы. Если на пальцах: покупается произведение стоимостью в миллион долларов (в частности, инсталляция Майка Келли), потом регистрируется фирмочка «Майк Келли. Инсталляция без названия–2010 Лимитед», которой и переводится на баланс купленное произведение, а эта фирма выпускает под свой актив 50 000 акций номиналом в 20 долларов. Акции торгуются на отдельной бирже среди акций таких же фирм-произведений. Блеск!

Вот только сам Пьер Накен выпустил пресс-релиз с этой своей идеей 8 ноября, потом в середине декабря ещё раз оповестил всех, что вот ещё несколько дней и всё заработает, но и сейчас сайт прожекта (aexchange.net) лишь в разработке. Хотя понятно, что все торги новой биржи будут проходить в сети, и сайт должен был функционировать ещё 8 ноября.

Мне тут же захотелось числиться владельцем акций своих любимчиков — Кита Харинга, Энди Уорхола, Ричарда Дибенкорна, Барбары Крюгер и, скажем, Синди Шерман (глаза разбегаются, кого назвать после Кита Харинга).

Какая-то неправильная концовка, но надо ещё о видеоконференции Олега Мавроматти объявить отдельной записью. Потому так.

Виктор Шендерович:

В некоторых странах невидимый репутационный механизм мешает нечисти жить в своё поганое удовольствие.

„Наш бобок“, «The New Times» № 14 от 19 апреля 2010 г.

---

Евгений Киселёв:

Есть знаменитый постулат, что история не знает сослагательного наклонения. Он в полной мере касается личной биографии каждого из нас, будь то известный политик или рядовой обыватель. Как пел [Булат] Окуджава, «что было, то было, то уж не вернёшь».

И тем не менее иногда приходит мысль, что буквально каждый день ты принимаешь большие и маленькие решения, всякий раз вольно или невольно отсекая целый веер возможных вариантов своей дальнейшей жизни. Каких новых знакомств, возможностей, крутых поворотов своей судьбы мы избегаем, однажды отказавшись — из-за усталости, неотложных дел или просто дурного настроения — пойти в гости к друзьям, принять участие в конференции или семинаре, наконец, просто не выйдя на работу из-за банальной простуды? Что случилось бы с нами, поступи мы иначе? Об этом написаны романы и сняты фильмы.

Михаил Касьянов, «Без Путина. Политические диалоги с Евгением Киселёвым», Москва, изд. «Новая газета», 2009 г.

В подземке подбегает развесёлая дама-ещё-не-старушка:

— Как это?! — читает раза три слово, отпечатанное на футболке, потом отодвигает еженедельник, что я держу в руке, и дочитывает, что внизу. Там «говно». Улыбка уменьшается.
— А что на спине?
— Ничего. (А вообще не знаю, я не смотрел ещё) — то, что в скобках я говорю под нос, и поезд эту реплику заглушает.
— Вы выходите? — улыбка ещё на лице, но это от смущения; огорчение от того, что „Свиблова — говно“, на лице дамы ещё не отразилось.
— Нет.
— Пропагандируете?
— Конечно, — тут она выскочила из вагона.

Думаю, она приняла меня за „местного“-нашиста-румоловца-молодогвардейца, и вышла на Таганской с ощущением, что, наверно, теперь дело стало за Ольгой Свибловой, наверно и дело уже прокуратурою возбуждено. Неприятно себя потом чувствовал. Как тут быстро и ясно объяснить, что я не оттуда, добавки в государственном терроре художников нет, а вовсе даже из оганьянюгенда.



Малый реакционизм Дмитрия Гутова (982↓)